МЫШЛЕНИЕ

МЫШЛЕНИЕ, в психологии—высшая и наиболее сложная форма интелектуальной деятельности, состоящая в рациональной переработке данных опыта, в процессах установления связей, вскрытия отношений и зависимостей и отличающаяся своеобразным составом, строением и способом функционирования. В ассоциативной психологии процессы мышления отождествлялись с процессами ассоциативного объединения ряда предметных или словесных образов и рассматривались как особый вид ассоциативн. течения представлений. Заслуга вюрцбургской школы (О. КШре, К. Buhler, N. Ach, Messer) заключается в том, что ею были подвергнуты систематическому экспериментальному исследованию процессы М. с целью установить их качественное своеобразие по сравнению с другими психологическими процессами и их несводимость к любым ассоциативным комбинациям наглядных образов. Эти исследования действительно показали ошибочность отождествления М. с ассоциативными процессами и самостоятельность этой формы интелектуальной деятельности. Первоначально это своеобразие М. было вскрыто со стороны феноменологического анализа с точки зрения непосредственного переживания процессов и актов М. Субъективно акт М. есть переживание sui generis, а не сложное составное образование, объединяющее в себе ряд образных элементов. В дальнейшем были вскрыты и некоторые отличительные черты М. не только со стороны переживания этих процессов, но и со стороны их функционирования. Так, эксперименты К. Бюлера показали, что мысли запоминаются иначе, чем образы, что они соединяются друг с другом, вызывая одна другую, сменяют друг друга, не подчиняясь законам, найденным для ассоциативного течения представлений. Законы течения, сцепления и репродукции мыслей были также подвергнуты экспериментальному анализу с этой основной точки зрения, причем и с этой стороны была экспериментально установлена несводимость М. к простой ассоциативной деятельности.—Значение этих ис- следований однако исчерпывается почти исключительно чисто негативными выводами, к-рые были из них сделаны. Позитивная характеристика процессов М., чрезвычайно бледно представленная в работах вюрцбург-ской школы, отражает на себе все методологические ошибки этого направления. Основная и главнзйшая из них заключается в том, -что при анализе процессов М. эти психологи опирались исключительно на самонаблюдение. Можно сказать без преувеличения, что здесь интроспекция была доведена до своей высшей формы, была использована в своих предельных возможностях. Но в этих же экспериментах она обнаружила сравнительно узкий круг своих возможностей и полную непригодность служить единственным и основным методом психологич. исследования, в частности—исследования М. В качестве одного из основных выводов этих исследований было установлено, что процессы М. в отличие от процессов представления ускользают от самовосприятия переживающего их субъекта, что самый акт М. не поддается самонаблюдению. Основываясь на недоступности процесса М. точному самонаблюдению и на отсутствии в этих процессах наглядных образов, психологи этого направления склонны были рассматривать М. как чисто духовный акт, совершенно не связанный с процессами чувственного опыта. Кюльпе формулировал основной итог, к к-рому привели эти исследования, в следующем виде: «Мы снова находимся на пути к идеям». Попытка вюрцбург-ской школы пробиться вперед от ассоци-ационизма, попытка доказать своеобразие мыслительных процессов и их несводимость к ассоциации в действительности оказалась путем назад—к идеям Платона. Естественно, что такое понимание М. было тесно связано с основной идеалистич. концепцией, лежавшей в основе этих исследований. «Мы не только скажем, — резюмирует Кюльпе итог этих исследований,—мыслю, значит существую, но также—мир существует так, как мы его устанавливаем и определяем». Эта концепция представляет собой полярную противоположность диалектически-материалистическому пониманию М., исходящему из признания того, что «не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание» (Маркс), что М. ЯЕЛяется отражением действительности, что наконец «мышление и сознание являются продуктами человеческого мозга» (Энгельс). В свете этого идеалистического понимания проблемы М. акты М. утрачивали всякую связь с более элементарными формами образного М. и рассматривались не только как не сводимые к процессам более элементарного порядка, но и как не связанные с ними вовсе. М. признавалось чистым первичным актом, столь же первичным, как и ощущение. Этот сверхчувственный характер, актов М. для авторов теории связан с ненаглядно стью лсак. основной отличительной чертой процессов развитого абстрактного М. В отличие от основной догмы ассоциативной психологии, рассматривавшей все сложные процессы как комбинацию представлений, новый экспе- римент мог с легкостью установить, что состояния интенсивного мышления чрезвычайно бедны образными элементами, могут протекать без участия этих последних и что эти наглядные элементы играют несущественную роль в процессах М., не образуют их ядра. И напротив, состояния, богатые образными переживаниями, как сновидения и грезы, могут быть чрезвычайно бедны мыслью. Но и в решении проблемы безбб-разного М. сказались основные методологические пороки всех этих исследований в целом. Ограничиваясь исследованием высших, наиболее развитых и притом абстрактных форм М., эти психологи метафизически рассматривали М. не в аспекте развития и связей его с другими формами инте-лектуальной деятельности, а принимали найденные ими своеобразн. отличительные черты этих высших форм М. за нечто первичное, за чисто духовную сущность этого вида деятельности. Самонаблюдение, применяемое в качестве единственного метода исследования процессов М., неизбежно приводит к игнорированию сравнительно генетических исследований всей проблемы в целом, а следовательно и к ложным выводам. Правда, в этих экспериментах были установлены многие фнкц. особенности М., к-рые сохраняют свое фактическое значение и вне основной концепции, с помощью к-рой они были получены. Так, активный, действенный характер высших форм М., к-рый позволяет нам говорить не только о процессах, но и об актах М., и рассматривать мышление как деятельность, тесная связь этой деятельности с личностью и с ее самосознанием, своеобразная направленность всех процессов М. на решение определенных задач и фнкц. роль этих задач—все это получило свое оправдание и в более всесторонних и иначе ориентированных исследованиях. Однако эти дальнейшие исследования, подтвердившие чисто негативные выводы вюрцбург-ских экспериментов и нек-рые фнкц. и интроспективные особенности процессов М., как они были установлены в этих экспериментах, вместе с тем привели к коренному и полному отрицанию основных положительных выводов вюрцбургскойшколыи всей ее основной концепции в целом. Исследование М. в историческом аспекте—с точки зрения развития—показало не только своеобразие мышления по сравнению с другими, более элементарными процессами и его несводимость к ассоциациям, но и тесную генетическую связь, заключающуюся в том, что М. развивается и возникает на основе этих более элементарных процессов. В частности проблема образного и безобразного М. получила свое разрешение как проблема различных форм М., соответствующих двум разным генетическим ступеням в процессе развития. Образное М., непосредственно связанное в свою очередь с наглядным М. и практическим инте-лектом, что можно констатировать уже в поведении животных, является генетически более ранней и более примитивной формой М., к-рая начинает уступать место другим формам по мере развития речевого или словесного М. В последнее время Э. Енш (Е. R. Jaensch) экспериментально показал наличие этих ранних форм образного М. в онтогенезе и выделил в своих экспериментах над эйдетиками среди прочих форм конкретного, наглядного М. столь сложные процессы объединения и слияния образов, что они допускают сравнение с образованием понятий в отвлеченном М. и потому рассматриваются Иеншем как процессы наглядного образования понятий.—Однако образное М. не исчезает сразу с появлением сло-.весной формы М. Оно продолжает играть еще очень значительную роль в т. н. примитивном, или дологическом М., к-рое уже пользуется словом в качестве средства М. и благодаря постоянному столкновению с жизненной практикой несет в себе ряд зародышей настоящего логического М., но к-рое еще с функциональной, структурной и генетической сторон глубоко отличается от развитого логического М. в понятиях. Исследование мышления примитивного человека привело психологов к установлению особого типа примитивного М., к-рое в силу его генетической связи с логическим М. называют обычно вслед за Леви-Брюлем (Levy-Brtihl) дологическим. Аналогичные формы дологического М. были вскрыты исследователями и в процессах развития детского мышления. Если попытаться в общей схематической форме наметить основные ступени, через которые проходит в своем развитии речевое М., то можно констатировать три основных, генетически связанных между собой формы речевого М. Первую форму можно назвать синкретическим М., имея в виду тот нерасчлененный, целостный и диффузный характер, к-рым отличаются процессы М. на этой ступени развития. На этой ступени М. господствующий тип связи есть связь впечатлений. То, что одновременно или последовательно было объединено в восприятии, то, что слилось в едином переживании или каким-нибудь другим образом связалось в области непосредственных впечатлений, образует единое синкретическое целое, единый нерасчлененный образ, лежащий в основе этого наиболее примитив-ного типа М. Связь впечатлений принимается за связь вещей, преобладание субъективных связей и недостаток объективных связей характеризуют этот этап в развитии мышления как его самые существенные отличительные черты. Имея в виду сравнение с логическим мышлением, П. П. Блонский называет синкретическое М. «бессвязной связностью мысли». Этот же тип М. многие авторы называют комплексным М. (Preuss, Storch), поскольку «нерезко переходящие друг в друга и сплавляющиеся в конгломераты комплексы образов занимают еще здесь место резко разграниченных и абстрактных понятий» (Kretschmer). Г. Вернер (Н. Werner) говорит о псих, амальгамах как об основных единствах, к-рыми оперирует этого рода М. Отличительной чертой этого М. является то, что в нем отсутствуют характерные черты: предметность, обособленность, законченность и расчлененность, короче говоря-— оформленность. Эти образы и их слияние эмоционально подобны. Вот почему они характеризуют гл. обр. аффективное М., к-рое еще не отделилось от эмоциональных реакций (Kruger, H. Volkelt, Шторх).—Однако было бы более правильным сохранить наименование комплексного М. для второго типа, для второй ступени в развитии М., обычно связанной уже с высоко развитой речью. В основе комплексного М. лежат объединение, обобщение и связь единичных предметов по какому-либо конкретному, образному, фактическому совпадению в отдельных признаках или сближению на основе конкретного переживания. Такие комплексы в примитивном М. занимают место наших понятий. Они представляют собой конкретные группы предметов и характеризуются отсутствием единообразия и иерархии в связях, объединяющих различные элементы в общий комплекс. Для такого рода комплексного М., к-рое возникает на основе своеобразного применения слова в качестве «фамильного имени», обозначающего конкретную совокупность комплексно объединенных между собой предметов, характерна та особенность примитивного М., к-рую Леви-Брюль называет законом пар-тиципации. Под этим именем он разумеет своеобразное отношение, устанавливаемое примитивным М. между явлениями или предметами, не имеющими между собой никакой понятной с логической точки зрения пространственной, временной или причинной связи и рассматриваемыми примитивным умом как частично идентичные между собой или как имеющие тесное взаимное влияние друг на друга. Более глубокий анализ показал, что фактической Основой такого рода партиципации, устанавливаемой в примитивном М., является не идентификация, как полагает Леви-Брюль, а частичное сближение различных предметов, принадлежащих к одному комплексу, своего рода фамильное родство, устанавливаемоз между предметами. Такого.рода связи, устанавливаемые комплексным М., возникают благодаря тому, что эта форма М. представляет действительность в другой системе связей, чем развитое логич. М. в понятиях. Во всяком случае не подлежит сомнению конкретный, образный характер примитивного М. Этот образный тип комплексных связей продолжает играть решающую роль и в словесном М. примитивного человека. Место понятий в этом М. заступают конкретные группы образов. М. первобытных людей пользуется по выражению Турнвальда (Turnwald) документальным, нерасчлененным впечатлением от явления. Они мыслят вполне конкретными образами в том виде, в каком их дает действительность (Турнвальд). Третью и высшую ступень в развитии словесного М. составляет М. в понятиях. Не вдаваясь здесь в рассмотрение проблемы понятия в целом, необходимо отметить только, что психологические эксперименты над образованием понятий приводят к отрицанию традиционного понимания психологической природы понятия, перенесенного в психологию из формальной логики. В формальной логике и вслед за ней в традиционной психологии понятие рассматривалось как продукт прогрессирующей абстракции Б. М. Э. т. XIX. 420» в результате которой М. восходит от частного к общему. Закон обратной пропорциональности объема и содержания понятия принимался долгое время за основной закон М. На самом деле эксперименты обнаружили, что и в сбласти наглядного образования понятий или вернее общих представлений, не связанных с речевым М., в действительности не имеют места такого рода отношения. В упомянутых уже экспериментах Иенша над образованием наглядных понятий у эйдетиков было установлено, что этот процесс никогда не идет путем отвлечения ряда общих признаков в группе сходных предметов, что понятие никогда не напоминает Галь-тоновскую коллективную фотографию. Иенш намечает две основных формы образования наглядных понятий: 1)композици ю,при к-рой от ряда конкретных предметов отбираются отдельные черты, объединяемые затем в новое «осмысленное» целое, построенное из этих элементов, и 2) ф л ю к с и ю, т.е. динамическое объединение отдельных элементов в единый ряд, отдельные члены которого, изменяясь, переходят текуче один в другой. В области же настоящих понятий мы и подавно не имеем никакого подтверждения того пути образования понятий, к-рый намечается формальной логикой. Понятие, как показывают эксперименты, вообще не является образом, предшествующим процессам М. Оно является не предпосылкой, но продуктом М. и отражает предмет во всем его многообразии, во всех его связях и отношениях, синтезированных в целостное единство. Понятие—в отличие от представления и созерцания—есть не непосредственное знание о предмете, а опосредствованное знание, возникающее как результат рациональной обработки представлений о предмете. Поэтому понятия по замечанию В. И. Ленина глубже, полнее и вернее отражают действительность, чем представления.—«Гегель вполне прав по существу против Канта. М., восходя от конкретного к абстрактному, не отходит, если оно правильное, от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона, природы, абстракция стоимости и т. д., одним словом все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее. От живого созерцания к абстрактному М. и от него к практике—таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности» (В. Ленин). Для того чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить какое-нибудь определенное понятие с соответствующим ему в примитивном М. конкретным групповым представлением, или комплексом. Сравним напр. понятие числа с теми «нумерическими образами» (Numeralgebilde), к-рые согласно исследованию М. Вертгеймера (М. Werthei-mer) заступают место наших числовых понятий в примитивном М. Такой нумериче-ский образ, связанный с непосредственным восприятием количеств, отражает количественный признак известной совокупности предметов как один из многих качественных признаков, характеризующих данную группу. В смысле конкретности переживания и образности перед нами гораздо более непо- средственный, «жизненный» и близкий к действительности способ М. Как известно, он дает пользующемуся им человеку целый ряд ценных преимуществ в смысле непосредственной ориентировки в количествах. Примитивный человек на-глаз гораздо лучше, чем культурный, сравнивает, определяет и отождествляет совокупности предметов в количественном отношении. Но если сущность предмета раскрывается наиболее полно не в непосредственно данном переживании, а в. его связях, зависимостях и отношениях с остальной действительностью, то понятие числа и основанный на нем счет обладают неоценимыми преимуществами по сравнению с примитивными нумерическими образами и представляют высшую ступень в познании действительности. Понятие какого-нибудь. определенного числа (в отличие от его ну-мерического образа), включаясь в числовую систему, сразу отражает перед нами целый ряд таких своих особенностей и свойств, в к-рых раскрывается его сущность, которая никогда не может быть раскрыта с помощью нумерических образов, с помощью М. комплексного типа. Из нумерического образа, соответствующего напр. понятию 9, мы никогда не узнали бы, что это число представляет квадрат 3, что оно не делится на 2, наконец мы не могли бы из этого образа никогда вывести его место в системе остальных нумерических образов и всех его отношений к каждому другому члену этой системы. «Образование абстрактных понятий и операции с ними,—говорит В. И. Ленин,, уже включают в себе представление, убеждение,. сознание закономерности объективной связи мира... Уже самое простое обобщение, первое и простейшее образование понятии, суждений, заключений и т. д. означает познание человеком все более и более глубокой и объективной связи мира». М. становится т. о. основой познания объективной реальности и основой человеческой практики, преобразующей эту реальность. В связи с проблемой словесного М. стоит также один из самых сложных вопросов об отношении М. и речи. Существует взгляд, отождествляющий М. и речь и рассматривающий М. как беззвучную, внутреннюю речь или как «речь минус звук». Бихэвиоризм в Америке и рефлексология в СССР исходили из такого понимания мышления. Однако более глубокие исследования показывают, что-с функциональной, структурной и генетической точек зрения отождествление М. и речи оказывается ложным. Эти исследования показали, что М. и речь имеют различные генетические корни в онто- и филогенезе, что развитие этих корней М. и речи идет по различным линиям и в известной мере доопределенного пункта независимо друг от друга, что в фило- и онтогенезе М. и речи мы можем с несомненностью констатировать до-речевую фазу в развитии интелекта (практический интелект животных) и доинтелек-туальыую фазу в развитии речи. Отношение между М. и речью не является постоянной величиной на всем протяжении онто- и филогенетического развития. Лишь в процессе развития М. и речи возникает сложная связь между ними, приводящая к возникновению. новой, качественно своеобразной формы М. Эти исследования с достаточной ясностью показали, что речевое М. представляет собой не природную, натуральную форму поведения, а форму историческую и потому отличающуюся в основном целым рядом специфических свойств и закономерностей, к-рые не могут быть открыты в натуральных формах М. Для этой высшей формы речевого М. и характерно образование понятий. Образование понятий представляет собой сложнейший и высший, истинно-диалектический по своей природе процесс М. «Подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (понятия) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (притом незаметного, не сознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (в последнем счете = бога). Ибо и в самом простом обобщении, в элементарнейшей общей идее («стол» вообще) есть известный кусочек фантазии» (В. Ленин). Эмпирич. исле-дование устанавливает также диалектич. взаимозависимость в развитии М. в понятиях и фантазии—как в онто-, так и в филогенезе. Так наз. аутистич. мышление, фантазирование, не является первичным в истории развития М. Оно развивается вторично, встречая мощную поддержку в образовании понятий (Блейлер). Только М. в понятиях является логическим М. в собственном смысле этого слова. Этот вид М. называют обычно рефлективным М., поскольку это мышление обращено на самого себя и требует рефлексии. Рефлективное М.—это мышление, осознающее свои основания, направленное на исследование тех понятий, к-рыми оно оперирует и связанное с самосознанием личности, к-рая осознает и подчиняет своей власти течение всего процесса М. в целом. Но и этот высший тип рефлективного логического М. оказывается тесным образом связанным с практическим М. Эта связь М. с практикой охватывает отношения двоякого порядка. С одной стороны практическое, наглядно-действенное М. является в истории М. необходимой предпосылкой развития высших форм М., в частности—речевого и абстрактного М. Мышление берет свое начало из практики. С другой стороны с момента образования логического речевого М. перестраивается на высшей основе и весь ряд практических функций, поднимающихся на высшую ступень развития в связи с вербальным М. Как уже говорилось, практический интелект животных, как показывает исследование В. Ке-лера (W. Kohler), является биол. основанием всей истории развития М. У .человека, как показывают исследования, благодаря соединению его практической деятельности с речью возникает отражение в речи основных форм практически-действенного интелекта, основных операций практического М., возникает речевая формула практического М., к-рая в свою очередь затем начинает направлять и видоизменять его практические операции.—«Когда Гегель старается, иног- да даже тщится и пыжится подвести целесообразную деятельность человека под категории логики, говоря, что эта деятельность есть „заключение", что субъект (человек) играет роль такого-то „члена" в логической фигуре „заключения" и т. п., то это—не только игра. Тут есть очень глубокое содержание, чисто материалистическое. Надо перевернуть: практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом... Практика человека, миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании человека фигурами логики. Фигуры эти имеют прочность предрассудка, аксиоматический характер, именно (и только) в силу миллиардного повторения» (В. Ленин). Современные клин, и экспериментальные исследования показали, что и в процессах разложения, распада, инволюции и пат. изменений отношение между М. и речью не является постоянным для всех случаев нарушения, задержки, обратного развития, но принимает всякий раз специфическую форму, характерную именно для данного типа пат. процесса, для данного конкретного нарушения и задержки. Эти исследования приводят в основном к тому общему выводу, что и в области исследования проблемы мышления и речи развитие является ключом к пониманию патологии, а патология дает ключ к пониманию процессов развития. Необходимо остановиться только на двух больших формах патологич. изменения М. и речи, наблюдаемых при афазии и схизофрении, поскольку они имеют первостепенное значение для общего понимания проблемы М. и вскрывают нек-рые основные закономерности, характеризующие взаимоотношение М. и речи. Исследования Гель-ба и Гольдштейна (Gelb, Goldstein) показали, что основное нарушение М. при амне-стической афазии заключается в том, что б-ной утрачивает по выражению авторов категориальное отношение к действительности, т. е. то отношение, к-рое создается М. в понятиях. Он опускается в своем М. к генетически более ранним, более конкретным, более жизненным и близким к действительности формам М., обнаруживает чисто конкретное отношение к предметам действительности, аналогичное в широкой мере мышления и речи примитивного человека. Возвращение к более примитивным и генетически более ранним ступеням в развитии М. вследствие распада функции образования понятий и вытекающая отсюда утрата «категориального отношения» к предметам действительности составляют по мнению этих авторов основное содержание афазического расстройства М. и речи. Слова перестали быть для больного знаками понятий. Категориальное отношение и владение речью в ее сигнификативном значении, говорят эти авторы, является выражением одной и той же основной формы поведения. В физиол. отношении мы должны себе представить, что этой основной форме поведения соответствует определенная основная мозговая функция. Вместе с активизацией этой основной •14 функции возникает категориальное поведение и одновременно слово в его сигнификативном значении. С поражением этой основной функции то и другое нарушается. Это последнее положение представляется совершенно не соответствующим тому основному выводу, к-рый был сделан выше в отношении М. в понятиях. Мы видели, что речевое М. как своеобразная форма поведения и М. в понятиях в частности являются продуктом исторического развития М. Они представляют собой историческую, а не природную форму М. О том же говорит факт возникновения логического мышления из практической деятедьности. Поэтому трудно было бы ожидать, что мышлению в понятиях соответствует одна из определенных основных физиол. функций мозга, с нарушением к-рой исчезает и эта форма М. Трудно было бы ожидать, чтобы примитивный человек, не владеющий М. в понятиях, т. е. категориальным поведением, и обнаруживающий далеко идущую аналогию с б-ным афазией, как указывают сами авторы, был лишен какой-нибудь основной физиол. функции мозга, как трудно ожидать, что в процессе исторического развития человека возникла тем путем, к-рый кратко описан выше—из человеческой практики—новая и притом основная физиологич. функция мозга. Логические формы М., являющиеся отражением основных операций человеческой практики, практических умозаключений, являются продуктом исторического и следовательно социального развития поведения путем сочегагош элементарных функций в высшие синтезы. «Только люди, развивающие свое материальное производство и свои материальные сношения, изменяют в этой своей деятельности также свое мышление и продукты своего мышления» (Маркс). Отрыв М. от трудовой практики, являющейся его^ основой, от реальной историч. почвы, на к-рой оно возникает и развивается, неизбежно приводит к биологизации М., к рассмотрению его исторически возникших форм в качестве имманентно присущих мозгу физиол. функций. Конечно понятия, по определению Ленина,—«высший продукт мозга, высшего продукта материи»,—но продукт, возникший исторически и обусловленный всем ходом историч. развития человека. В свете современного учения о М. в понятиях нам представляется, что не возникает и надобности в предположении того рода, которое делается авторами. Для того чтобы объяснить с физиол. стороны возникновение этой новой историч. формы М., достаточно допустить, что в строении мозга и в системе его функций дана возможность возникновения новых сочетаний, новых синтезов, новых фнкц. объединений, даны условия, основы и предпосылки для их развития, а вовсе не даны в готовом виде физиол. корреляты высших психологических функций, являющихся продуктом исторического развития.—В этом смысле вероятно ближе подходит к определению сущности того расстройства, к-рое мы наблюдаем при афазии, Гед (Head), к-рый видит в нем нарушение функции «символической формулировки и выражения». Под этим Гед подразумевает «такой способ поведения, в котором какой-нибудь символ, словесный или другой, вдвигается между началом акта и его окончательным выполнением. Это охватывает многие способы поведения, которые обычно не рассматриваются как формы речевого поведения и к-рые поэтому нуждаются в эмпирическом исследовании и установлении». Гед устанавливает далеко идущую связь между основным расстройством в М. и аналогичными расстройствами в др. высших психологических функциях, поскольку они требуют участия символического М.' Это родство самых различных с точки зрения физиологии коррелятов способов поведения, страдающих при афазии, говорит также не в пользу предположения (Гельба и Гольд-штейна), приведенного выше. Этот вопрос тесно связан с основным вопросом относительно локализации той высшей нервной синтетической деятельности, к-рая лежит в основе М. Исследования показывают, что эти высшие интелектуальные функции связаны с неповрежденным состоянием коры большого мозга, но без сплошной, резко отграниченной локализации. Все мозговые процессы, к-рые ведут к широким повреждениям коры большого мозга, приводят к нарушению М. (Кречмер). О наличии известной «территории» (в коре головного мозга) как о субстрате М. правильно говорить лишь постольку, поскольку дело идет о преимущественно имеющих отношение к М. областях мозга. При их поражении расстройства М. наступают с наибольшей необходимостью и резче всего выражены (лобная доля, т. н. речевая зона). Носительницей М. является кора в целом, а не та или иная ее часть, и в основе речевого М. лежит сложное сотрудничество, сложная констелляция целого ряда более элементарных функций, связанных с различными отделами коры головного мозга. Данные новейших исследований, экспериментальных и клинических, согласно заставляют предполагать, что проблема локализации М. получит свое разрешение в аспекте изучения интегративной функции головного мозга как целостной динамической системы, работа к-рой характеризуется наличием подвижных фнкц. структур, включающих в свою сферу и объединяющих в организованное целое, в единый синтез процессы в различных участках мозга. В частности, имея в виду, что процесс М. тесно связан с аффективной сферой, нарушение к-рой способно приводить к тяжелым расстройствам М. («аутистическое мышление» Блейлера), следует допустить, что и подкорковые образования играют важную роль в целостном аппарате мышления. Доказательство в пользу высказанного выше предположения о характере и физиол. природе М. в понятиях мы находим в том, что при самых различных заболеваниях эта функция страдает в первую очередь. Так, исследования Шторха показали, что при схизофрении также наблюдается распад функции образования понятий и возвращение к архаически - примитивному комплексному типу М.—В основе всех подобных расстройств М., встречаемых при самых разнообразных заболеваниях, лежит такой генетический возврат к уже пройденным и оставленным позади ступеням, который снова допускает широкую аналогию (но отнюдь не отождествление) с М. примитивного человека. Но самым важным в этом исследовании является указание на то, что вместе с распадом функции образования понятий изменяются сознание действительности и самосознание личности б-ного. Предметное сознание лишается оформленности и постоянства, оно снижается на более раннюю с точки зрения психологии развития ступень комплексных качеств. То же самое происходит и с самосознанием. Происходит стирание граней между «я» и окруясающим миром, распад единства личности на отдельные компоненты. Подобно тому как в первом случае недиференцированные наглядные комплексные качества заменяют собой мир оформленных вещей, так и в данном случае место законченного сознания «я» занимает комплексное сосуществование частичных компонентов (Шторх). История развития функции образования понятий в переходном возрасте также показывает, что сознание действительности и самосознание личности, как они свойственны взрослому культурному человеку, возникают на основе образования понятий. Все высшие психологические функции (т. н. логическая память, произвольное внимание, волевые функции), нарушение к-рых мы наблюдаем одновременно с утратой «категориального мышления» при афазии, перестраиваются в этом возрасте на высшей основе, к-рой также является образование понятий. Т. о. исследование развития, как и изучение распада высших психол. функций и всей Личности и мировосприятия в целом,согласно приводят к выводу, что М. является одной из важнейших функций в общей системе развития и образования личности. Поэтому является величайшей ошибкой рассматривать М. в его самых высших формах как непосредственный результат активизации «основной мозговой функции», как заложенную с самого начала в организации мозга в готовом виде психо-физиол. функцию (Гольдштейн). В сущности та же ошибка, состоящая в игнорировании историч. развития М., лежит в основе другого широко распространенного заблуждения в теории М., полагающего, что распад М. означает возврат к уже пройденным ступеням филогенетич. развития М., к архаически-примитивным его формам, как бы заложенным в готовом виде и закрепленным раз навсегда в мозгу или в психологич. аппарате человека (Шторх). Та же ошибка— антиисторизм—приводит в теории М. к постулированию нек-рой изначальной «высшей силы», приводящей в действие процессы М. и понимаемой иногда как чисто духовная сила, как способность к «символической формулировке и выражению» (Гед), как «высшая интенциоыальная сфера» (Вег-ze, Kronfeld), из к-рой выводятся высшие формы М. Преодоление этих заблуждений возможно только на пути историч. исследования М.—О проблеме М. в философском и историческом аспекте — см. Птхология, Речь, Сознание.—О типах расстройства М. при отдельных формах душевных б-ней—см. (Маниакально - депрессивный психоз, Паранойя, Эпилепсия и т. д. Лит.: Блейлер Э., Ау логическое мышление, Одесса, 1927; Выготский Л., Генетические корни мышления и речи, Естествознание и марксизм, 1929, № 1; о н ж е, К вопросу об интелекте антропоидов в связи с работами В. Кёлера, ibid., 1929, №2; Выготский Л. и Лурия А., Этюды по истории поведения, М., 1930; Дьюи Д., Психология и педагогикамышлешга, М., 1915; К ю л ь п е, Современная психология мышления (Новые идеи в философии, сборник № 16, СПБ, 1914); Лев и-Б р ю л ь Л., Первобытное мышление, М., 1930; Лурия А., Пути развития детского мышления, Естествознание и марксизм, 1929, № 2; Мейиаа, Интелигентность и воля, М., 1917; Сахаров, О методах исследования понятий, Психология, т. VI, вып. 1, 1930; А с h N., Uber die Willenstatigkeit und das Den-ken, G6ttingen, 1905; он же, 'Uber die Begriffs-bildung, Bamberg, 1921; В acher G., Die Achsche Suchmethode in ihrer Verwendung zur Intel ligenzprii-fung (Untersuchungen z. Psychologie, Philosophie und Padagogik, hrsg. von N. Ach, B. IV, Gottingen, 1925); BerzeJ. u. Gruhle H., Psychologie der Schizophrenic, В., 1929; Binet A., Etude experimen-tale de 1'intelligence, P., 1903; Blondel Ch., La conscience morbide, P., 1928; В ii h 1 e r K., Tatsache und Probleme zu einer Psychologie der Denkvorgange, Arch. f. d. ges. Psychologie, B. IX u. XII, 1907—08; Delacroix H., Le langage et la pensee, P., 1924; E 1 i a s b e r g W., Psychologie und Pathologie der Abstraktion, Ztschr. fur angew. Psychologie, Beiheft, № 35, 1925; G e 1 b A. u. G о 1 d s t e i n K., Psycho-logische Analysen hirnpathologischer Falle, Psychol. Forschung, Band VI, H. 1—2, 1924; Goldstein K., Uber Aphasie, Zurich, 1927; L e г о у О., La rai-son primitive, P., 1927; M e s s e r A., Experimentell-psychologische Untersuchungen uber das Denkec, Arch. f. d. ges. Psychologie, B. VIII, 1906; P i ё г о n H., Le cerveau et la pensee, P., 1923; RimatF., Intelli-genzuntersuchungen anschliessend an die Achsche Suchmethode (Untersuchungen zur Psychologie, Philosophie u. Padagogik, hrsg. v. N. Ach, B. V, Gottingen, 1925); Schneider C, Die Psychologie der Schizophrenen, Lpz., 1930; Selz O., Zur Psychologie des producti-wen Denkens und des Irrtums, В., 1922; W i 1 1-w о 1 1 A., Begriffsbildung, Lpz., 1926. Л. Выготский.

Смотрите также:

МЫШЦЫ. I. Гистология. Общеморфодогически ткань сократительного вещества характеризуется наличием диференцировки в протоплазме ее элементов специфич. фибрилярной структуры; последние пространственно ориентированы в направлении их сокращения и являются мор-фол. субстратом специф. сократит, ...
МЫШЦЫ ЧЕЛОВЕКА ...
МЫШЬ СУСТАВНАЯ, mus articularis, свободное тело, отделившееся от синовиальной оболочки или суставного хряща и б. или м. свободно перемещающееся в полости сустава. М. с. встречаются в числе от одной до нескольких ...
МЫШЬЯК (Arsenum, Arsenium, Arseni-cum), твердый металлоид, симв. As; ат. в. 74,96. В периодической системе элементов занимает по порядку 33-е место, в 5-м ряду V группы. Природные соединения М. с серой (реальгар ...
МЫШЬЯКОВИСТЫЙ ВОДОРОД (AsH3), бесцветный газ с удельным весом 2>72. Обладает обычно чесночным запахом (последний в ряде случаев, особенно при значительной концентрации AsH3 в воздухе, может и отсутствовать). AsH3—соединение весьма нестойкое, разрушающееся от ...