КРИЗЫ

КРИЗЫ (отфранц. crise — перелом,припадок), термин, применяемый иностранными авторами для обозначения самых разнообразных изменений в состоянии различных органов и крови, наступающих внезапно. В русской литературе этот термин применяется для обозначения сосудистых кризов Паля, кровяных К. при злокачественном малокровии, гемоклазических кризов Ви-даля и висцеральных К. при сухотке спинного мозга. Сосудистые К., названные так Палем (Pal) в 1903 году, но известные еще задолго до того, представляют повидимому спастические сокращения сосудов на том или ином участке тела, наступающие в виде пароксизмов и сопровождающиеся б. или м. значительным повышением кровяного давления (на 20—100 мм ртутного столба). Симптоматология их зависит в значительной степени от того, в каком участке тела преимущественно происходит сужение сосудов, от размеров этого участка и от длительности спазма. Когда К. локализуются в конечностях, "б-ные жалуются на ощущение омертвения («мертвый палец»), ползание мурашек и различные др. парестезии, на перемежающуюся хромоту. Локализация К. в сосудах сердца влечет за собой стенокардические явления, в сосудах брюшной полости—резкие коликообразные боли в различных участках живота, спазмы желудка и кишечника, запоры; в сосудах почек—б. или м. выраженную альбуминурию; спазм мозговых сосудов влечет за собой ишемию мозга, того или иного участка его, и проявляется в виде головокружения, обморока, переходящих парезов или параличей конечностей, амблиопии, афазии, эпилептиформных припадков; спазм сосудов глазного нерва и сетчатки сопровождается временной слепотой и т. д. Сосудистый К., распространенный на несколько важных для жизни участков, или длительный К. сосудов мозга могут повлечь за собой и смерть при явлениях, сходных с уремическими. Патогенез и этиология сосудистых К. совпадают с таковыми гипертонии (см.). Кризы наблюдаются особенно часто у людей, страдающих гипертонией того или иного происхождения, и вызываются усилением тех же факторов, которые обусловливают последнюю (нервно-психическое возбуждение, эндокринные расстройства, отравления и аутоинтоксикации). В особенно резкой форме сосудистые К. проявляются при эклямпсии беременных. При распознавании сосудистых К. необходимо особенно иметь в виду грудную жабу другого происхождения, мозговые кровоизлияния и приступы уремии; анамнез, соответствующие клинич. методы исследования, течение б-ни (сравнительно быстро переходящий характер расстройств при К.) дают возможность в большинстве случаев поставить правильный диагноз. Общее лечение сосудистых К. совпадает с лечением гипертонии. Во время самого криза оказывают хорошее действие нитроглицерин, амилни-трит и др. вазодилятаторы, нередко быстро купирующие чрезвычайно тяжелые и угрожающие жизни приступы. Кровяными кризами Ноорден (No-orden) назвал наблюдаемое при злокачественном малокровии внезапное появление в крови большого количества ядросодержа-щих эритроцитов. Обычно это явление наблюдается в моменты самого низкого уровня эритроцитов в крови и служит предвестником имеющей наступить ремиссии. В дальнейшем, когда количество эритроцитов переходит за 2—3 млн., эритробласты вновь исчезают из крови. В некоторых случаях они продолжают однако оставаться в крови и во время ремиссии; Обертен (Aubertin) считает это плохим прогностическим признаком, предвещающим быстрое наступление рецидива. Во многих случаях кровяные К. наступают спонтанно, в других— следуют за применением того или иного способа лечения (переливание крови, Arsen- stoss—по Нейсеру, спленектомия) и обычно рассматриваются в таких случаях как признак его успешности. Гемоклазическими кризами Ви-даль (Widal) назвал в 1913 году группу реакций, наблюдаемых в организме во время анафилактического шока: падение количества лейкоцитов в периферической крови, сопровождающееся относительным лимфо-цитозом, падение кровяного давления, повышение свертываемости крови и падение показателя • рефракции сыворотки крови. Все эти явления рассматривались Видалем и его учениками как проявления наступающего во время шока изменения коллоидального состояния жидкостей организма (коллоидоклазия) и были ими обнаружены при целом ряде болезненных состояний (бронхиальная астма, мигрень, крапивница и многие другие) анафилактического происхождения, в том числе и при пищевой анафилаксии. В дальнейшем (1920) Видаль нашел подобные же явления при некоторых заболеваниях печени после приема белковой пищи и объяснил это тем, что больная печень теряет способность задерживать поступающие через воротную вену продукты переваривания белков (протеопектическая функция печени); последние поступают в общее кровообращение и вызывают явления шока (наподобие вводимого парентерально пептона). На основании этого он выработал фнкц. пробу печени, состоящую в том, что исследуемому пациенту дают натощак 200 см³ молока и исследуют кровь и кровяное давление до приема молока и через 15—30—45—60 минут после его приема; обнаружение гемоклазического К. свидетельствует о недостаточности печени. Многочисленные проверочные работы не подтвердили однако диагностической ценности этой пробы. С одной стороны, оказалось, что далеко не при всех заболеваниях печени проба эта дает положительный результат, а с другой,—что результат бывает положительным й при здоровой печени; кроме того он наблюдается и при введении небелковых веществ: углеводов, жиров, неорганических солей и друг. (Glaser, Hoff и Sievers, Holler, Muller). А. Завадский и его сотрудники Воронов и Рыскин установили, что и независимо от приема какой-либо пищи лейкоциты периферической крови претерпевают довольно значительные колебания, могущие симулировать тот или иной исход реакции. Все же несмотря на непригодность этой реакции для фнкц. испытания печени существование гемокла-зических К. вообще осталось неоспоримым, равно как в частности появление их при аллергических заболеваниях. Что сается их патогенеза, то можно считать, что решающую роль в их происхождении играют нарушения функции вегетативных центров и в частности вазомоторные явления (Glaser и Muller). — Висцеральные К. при сухотке спинного мозга сопровождаются разнообразными болезненными явлениями со стороны органов брюшной полости (см. Tabes). Кишечные К.—приступы болей в области кишечника—наблюдаются часто при свинцовом отравлении (см. Свинец). Лит.: Сосудистые кризы.— Р а 1 J., Gei'asskrisen, Lpz., 1905. Гемоклазические кризы. — Л е й т е с С, Гемо-клазический криз, Врач, дело, 1924, № 8—9; Мит-тельман Р., Гемоклазическая криза Видаля у грудных детей и ее клин, значение, Журн. детск. б-ней, 1925, № 2,- Е г d m a n n Ch., Untersuchungen iiber die Widalische hamoklasische Krise, Med. Klin., 1922, № 14,- Holler M., tjber Wert u. Bedeutung v. Widals hamoklasischerReaktion, Klin.Wochenschr., 1924, № 26; No or den C., Untersuchungen iiber schwere Anamien, Charite-Annalen, B. XVI, 1891; Widal F., Abrami P. et Brissaud E., L'auto-anaphylaxie, Semaine med., 1913, 24 Dec; они же, Reactions d'ordre anaphylactique dans i'urticaire—crise hemoclasique initiate,-Bull, et mem. de la Soc. med. des HOpilaux de Paris, t. XXXVII, 1914; они же, Les phenomenes d'ordre anaphylactique dans 1 'asthme—crise hemoclasique initiale, Presse med., 1914, J* 55; Widal F. et Abrami P., L'antianaphylaxie, Presse med., 1921, № 79; Widal F., Abrami P. et IancovescoN., Possibilite de provoquer la crise hemoclasique par injection intraveineuse du sang portal recueilli pendant la periode digestive, Comptes rendus de 1'Academic des sciences, t. CLXXI, 1920. Кровяные кризы.— Б ел он or ов Н., Об изменениях обмена крови при анемиях и о влиянии на него некоторых терапевтических воздействий, Труды X Съезда терапевтов СССР, Л., 1929; Черняк Я. и Шевлягина М., Устойчивость красных кровяных телец в гипотонических солевых растворах, К вопросу о клиническом определении патогенеза анемий, Рус. клин., т. V, 1926, № 21; Ш у с т р о в Н., Экспериментальное исследование к этиологии гемолитических анемий, дисс, М., 1916. Я. Черняк. КРИМИНОЛОГИЯ(отлат. crimen—преступление и греч. logos—слово, наука), «наука о преступлении», т. е. изучение проявления и причин преступности в целях научного обоснования методов борьбы с преступностью, или т. н. криминальной политики. Конечно «наука о преступлении» на Западе целиком отражает карательную политику буржуазных государств и социально-экономические и политические отношения в капиталистическом обществе. С точки зрения антропологии и психопатологии особенно важно остановиться на борьбе двух основных криминологических школ, к-рые и по наст, время борются между собой,—антропологической и социологической. Антропологическая школа, основанная в 70-х гг. 19 в. Цезарем Ломброзо, биологизирует и понятие преступного и преступность. Она признает неизменность, вечность категории преступного для всех времен, народов и классов так же, как это делала т. н. классическая школа уголовного права, с которой антропологическая школа боролась. Как категорический императив, этот вечный закон нравственности, согласно Канту, был принадлежностью личности, внутренним качеством ее, так и антипод его, «злая воля», или вечный закон безнравственности, для классической школы уголовного права тоже находится в личности. И с тем и с другим человек рождается. Если человек безнравственен, то в этом надо винить, по Канту, не общество, не государство, а то, что человек несовершенен. Эта свободная злая воля отдельного человека и признавалась классической школой уголовного права единственным источником или причиной преступного поведения отдельного человека и преступности, слагающейся из преступлений отдельных людей. Раз источник преступления ясен, то криминологическое изучение должно быть направлено на чисто формальный юридический анализ преступного деяния. Ни преступник как живая j конкретная личность ни преступность как соц. явление не интересовали адептов классической школы уголовного права. Из учения же о свободной и злой воле вытекал и основной принцип криминальной политики— учение об эквивалентном преступлению наказании как о справедливом возмездии. Ломброзо в противовес классической школе в соответствии с его натуралистическим мировоззрением заменил эту недетерминированную, свободную злую волю врожденной склонностью к преступлению, детерминируемой законами природы, т. е. силой природы, распространенной во всем животном и даже растительном мире и свойственной нек-рьш группам людей, не достигшим по тем или иным биол. причинам высокого морального развития остальной части человечества. «Вообще преступление,—говорит он во втором-томе своего прославленного труда (L 'uomo delinquente),—как этому учит и статистика и антропологическое изучение (живого правонарушителя), представляет собой естественный феномен природы, а выражаясь языком философов—и неизбежный феномен природы подобно рождению, смерти, зачатию, душевным б-ням, печальной разновидностью которых оно часто бывает. Вот почему например между актами инстинктивной жестокости животных и даже растений и таковыми же преступного человека вовсе не существует пропасти, отделяющей их друг от друга». Т. о., по Ломброзо, преступное начало* является необходимым и естественным атрибутом отдельных живых существ подобно рождению, смерти и т. д.; оно заложено в психофизической природе человека. Чтобы совершить преступление, надо быть от рождения носителем преступной склонности, т. к. далеко не все люди совершают преступление. К такому утверждению привело-Ломброзо психологическое и антропометрическое изучение живых преступников итальянских тюрем. Ломброзо находил у них не только псих, качества, характеризующие их преступную сущность, как-то: тщеславие, непредусмотрительность, кровожадность, жестокость, отсутствие чувства раскаяния, мстительность, корыстолюбие и т. д., но и специфические, только для них характерные (по убеждению Ломброзо), не встречающиеся у непреступных людей особенности физ. строения, представляющие собой гл. обр. различные аномалии строения черепа и головного мозга, как-то: относительно-большие размеры лицевой части черепа, прогнатизм, покатый лоб, метопический череп, оттопыренные уши, развитые клыки и скулы, массивная большая нижняя челюсть и т. п. Все эти особенности настолько характерны, что по ним можно сразу узнать преступника среди массы людей. Так, один из виднейших последователей Ломброзо, Фер-ри (эклектик, стремившийся синтезировать социологическое «марксистское» направление с антропологическим, но по существу оставшийся верным адептом антропологической школы и последние годы своей жизни— фашист) рассказывает случай, когда он, исследуя 700 солдат, нашел у одного «очень ясно выраженный тип убийцы (убегающий лоб, огромные челюсти, холодный взгляд, землистую бледность, тонкие губы), что тотчас же подтвердилось признанием этого солдата в том, что он был осужден за убийство, совершенное в детстве». А сам Ломброзо находил эти признаки не только у современных живых преступников, но констатировал их на двенадцати черепах средневековых убийц. Т. о. истинная причина преступления, по Ломброзо,-—это своеобразный, отличающийся от остальных людей антропологический тип преступника, врожденный преступник. «Подобно тому как волк не может стать вегетарьянцем,—говорит Каутский, перефразируя ломброзианцев,—в какую бы обстановку его ни поместить, так и врожденный преступник будет в силу необходимости, вытекающей из его природы, совершать преступления, в какую бы общественную среду его ни поместить». Т. к. истинная причина преступления для Ломброзо и его последователей—врожденный преступник, то и массовое явление— преступность—для него представляется простой суммой, агрегатом отдельных преступных действий как неизбежных естественных действий обреченных на это природой врожденных преступников. Поэтому и соц. факторы, которым в позднейшей своей работе «О причинах преступности и борьбе с ней» (1899) Ломброзо приписывал нек-рое значение, согласно его учению меняют только форму проявлений преступной сущности этих людей. Они уменьшают одни виды преступлений и увеличивают другие, действующее же лицо остается всегда одно и то же— врожденный преступник, ибо он—истинная причина преступления, как при любой инфекционной б-ни истинной причиной является микроб, а простуда, псих, состояние пациента и т. д.—только условия, влияющие на проявление и течение б-ни. Лиц, совершенно свободных от физ. признаков врожденного преступника, но все-таки совершающих преступление (а врожденных преступников среди всей массы правонарушителей, по Ломброзо, от 35% до 40%), он в согласии с Гарофало не признает истинными преступниками и не считает возможным даже называть их преступниками. Отсюда ясно, что для Ломброзо там, где нет врожденного преступника, нет ни преступника ни преступления, хотя бы формально оно и признавалось законом. Т.о. Ломброзо био-логизирует в первую очередь понятие о преступном, локализуя его во врожденном преступнике, как в своеобразной психофизически организованной биол. особи человеческого рода, и через врожденного же преступника биологизирует преступность, признавая ее простым агрегатом преступных действий этих отдельных врожденных преступников; благодаря этому живая личность преступника занимает у него -центральное и основное место. Происхождение же врожденного преступника он объяснял вначале атавизмом, возвратом современного человека к биологической ступени дикаря, а затем эпилепсией, которая дает две родственные большие ветви, два вида помешательства: моральное помешательство и врожденного преступника. Из такого понимания преступности и преступника вытекает и криминальная политика, предлагавшаяся антропологической школой. Объектом ее политики является врожденный преступник, и тут должен господствовать с особенной отчетливостью формулированный Ферри принцип: «между лекарством и болезнью должно быть соответствие—таков закон природы». Борьба с преступностью—это борьба с преступниками. Моральной ответственности преступника, как детерминированного законами природы особого антропологического типа и роковым образом обреченного природой на преступление, конечно нет; отсюда—не может быть и наказания, пропорционального вине правонарушителя. Общество должно не наказывать его, а обороняться против него; вместе с тем пенитенциарные учреждения должны быть превращены в учреждения физ. и нравственного лечения с режимом, приспособленным к различным видам преступных наклонностей, т. к. в них борются «не с преступлением, а с преступником за его преступление» (Ферри). Для успешности этой борьбы необходимо правильно классифицировать преступников, т. к., если одни преступники безнадежны в смысле социальной реадаптации и нуждаются только в изоляции, то других можно приспособить, и они подлежат перевоспитанию, а третьи—вообще неопасны; преступные действия их случайны, они—псевдопреступники, и на них достаточно за небольшие преступления наложить штраф в целях вознаграждения за вред, причиненный потерпевшему. Гарофало, один из самых больших приверженцев Ломброзо, дает целую соотв. шкалу наказаний. —В антропологической школе быстро развивалась т. н. социологическая школа в К. В первую очередь была разрушена анат. локализация «преступного» в особом по своей организации типе врожденного преступника. Работы нем. тюремного врача Вера доказали, что антропологические стигмы врожденного типа преступника—не что иное, как дегенеративные стигмы, которые встречаются и у несовершавших никогда преступлений людей не реже, чем у преступников. Неверным оказалось и утверждение об атавистическом происхождении преступности, о сходстве врожденного преступника с дикарем, т. к. последний в моральном отношении сплошь и рядом стоит нисколько не ниже современного культурного человека, а иногда и выше. Все вообще учение об атавизме современной наукой ставится под сомнение. Связь «преступного» с эпилепсией тоже неубедительна, т. к. среди выраженных эпилептиков с типичным для последней изменением характера имеется огромное колич. б-ных, не обнаруживающих никаких преступных черт и склонностей. Наконец последователи социологической школы в криминологии рядом статистич. работ доказали, что преступность как общественное явление, а следовательно и отдельное преступление, являющееся не биологическим актом личности, а социаль-н ы м, вызывается соц. причинами. Не врожденный преступник—причина преступности, а те соц.-экономические неустройства, •12 к-рые имеются в современном обществе: пауперизм, войны, право капиталистической собственности, рабство одних, господство других, некультурность и т. д. И сам отдельный преступник является продуктом соц. факторов. В основном эти мысли были высказаны еще до формальной организации социологической школы, основанной Листом Принсом и Ван-Гамелем на 2-м съезде криминалистов в 1889 году; высказаны они были еще в первой половине 19 в. сначала главным начальником бельгийских тюрем Дюкпетьо (Ducpetiaux), а затем известным Кетле (Quetelet). «Общество, — утверждает последний на основании большого статистического материала,—заключает в себе зародыши всех имеющих совершиться преступлений, потому что в нем заключаются условия, способствующие их развитию; оно, так сказать, подготовляет преступления, а преступник есть только орудие. Всякое соц. состояние предполагает следовательно известное число и известный порядок проступков, которые являются необходимым следствием его организации». Однако в социологической школе К. образовалось несколько направлений, т. к. стремлением ее основателей было объединить все криминологические течения под лозунгом т. н. позитивного метода изучения преступности. Наиболее последовательно социологическую точку зрения выявила марксистская криминол огическая теория, признавая преступность следствием социально-экономических и политических отношений в капиталистическом обществе и считая согласно учению Маркса радикальным средством против преступности коренное изменение этого строя. Буржуазное же крыло социологической школы, к к-рому принадлежал и сам глава социологического направления Франц Лист, стремилось согласовать антропологическое и социологическое направления и для искоренения преступности предлагало только частичные соц. реформы. Франц Лист, отрицая врожденного преступника как антропологический тип и как причину преступности и признавая главное значение в происхождении преступности за фактором социальным, придавал однако в этиологии преступлений известное значение и фактору индивидуальному. Это дало место для возрождения ломброзианства в новых одеждах, для возникновения т. н. неолом-брозианства. Это—психиатрическое учение об антисоциальном типе психопата, к-рый свободен от каких-либо физ. признаков врожденного преступника, но по причине особой наследственно обусловленной дефективности псих, склада (наследственная психопатия) он является от рождения асоциальным и в силу этого уже в раннем возрасте вступает на криминальный путь независимо от влияния внешнего мира. Три типа наследственных, или (как теперь говорят) конституциональных психопатов обнаруживают по мнению Гомбургера особую склонность к криминальному поведению: это ду-шевнотупые психопаты, нек-рые безвольные с выраженной импульсивностью и псевд ол оги. Это проверяется двумя путями: или исследованием судьбы детей, выросших в совер- шенно одинаковых внешних условиях, например в воспитательных домах, или изучением жизненного пути людей, наследственное предрасположение которых однородно, а внешние условия жизни, окружающие их, различны. Первый путь был избран Адель-гейдом Фукс-Кампом в отношении воспитанников воспитательн. дома «Флейнген» в Ба-дене. Второй^-Иоганом Ланге в отношении однояйцевых и двуяйцевых близнецов. Обе работы датируются 1929 г. Фукс-Камп, изучая жизненный путь развития воспитанников Флейнгена в семейном, проф. к судебно-правовом отношениях, делит их самих на три группы: первая—благополучные во всех этих отношениях, вторая—неустойчивые во всех отношениях, но нередко выправляющиеся в том или другом направлении, и третья—терпящие катастрофу на всех путях жизни и безнадежные во всех отношениях. Эта последняя группа и состоит из указанных Гомбургером асоциальных - психопатов.—Еще острее ставится вопрос о значении предрасположения и среды И. Ланге, и он решает его в пользу предрасположения. Из 30 пар изученных им близнецов 13 было однояйцевых и 17 двуяйцевых. Решающее значение наследственного предрасположения для всего поведения и в частности для преступного поведения, перевес его значения над средой дают по мнению Ланге однояйцевые близнецы. 10 пар из 13 были исключительно похожи друг на друга не только физически, но и психически, и обнаружили почти тождественную картину криминального поведения, распределенную по одинаковым периодам их жизни, несмотря на совершенно разные условия их развития и последующей жизни. Значение наследственного предрасположения, определяющего пути жизни однояйцевых близнецов, подчеркивается сравнением их с судьбою 17 пар двуяйцевых близнецов, из которых только у двух пар оказалась общая криминальная судьба. Однако при детальном знакомстве с историями жизни конкордантных однояйцевых близнецов (конкордантными Ланге называет таких, у к-рых криминальное развитие совпадает) все-таки оказывается, что большая часть их до отроческого возраста воспитывалась в одной семье, училась в одной школе и даже в одном классе, т. е. получила основы развития личности в одних и тех же условиях. Далее, иногда уже в этой обстановке совершивши тождественные преступления (что не исключает взаимной индукции) и изгнанные из родного дома, они подвергались приблизительно одинаковому влиянию беспризорной уличной жизни или уголовной среды тюрьмы, в к-рую они попадали за большей частью банальные для положения беспризорного отрока или юноши кражи или хулиганские действия в нетрезвом состоянии. Т. о. во всех этих случаях Ланге, так же как и в случаях Фукс-Кампа, можно говорить о значении наследственного предрасположения или конституциональной психопатии как фактора, в известной мере только предрасполагающего к преступлению, определяющего механизмы поведения как преступного, так и непреступного, ноне как фактора, являющегося причиной преступного поведения,причиной преступления и причиной развития личности как типа преступника. Во всех случаях причиной как отдельного преступления, так и превращения некриминальной личности в тот или иной тип преступника остается, окружающая социальная среда. Однако это—только ближайшая при-.чина, к-рая, хотя и не выдвигается тут на принадлежащий ей первый план, все-таки с достаточной отчетливостью выявляется в описании авторов. Но последними забыты общая и конечная причины как всякого отдельного преступления, так и всей преступности в целом как соц. явления: тот соц. строй, те производственные отношения капиталистического общества, к-рыо являются причиной всякого соц. явления в нем и в частности преступности. И тут, в этом новом ломброзианстве, как и в старом, делается безнадежная и с диалектической точки зрения явно ложная попытка объяснить общественное явление действиями отдельных лиц, участвующих в нем. Общественные явления, к разряду к-рых принадлежит и преступность, не представляют собой простой суммы актов поведения отдельных действующих лиц, но эти отдельные действия образуют в соц. явлении своеобразное неделимое единство множественности, образуют новое, отличное от них соц. явление; последним управляют не биол. законы, участвующие в жизни отдельной личности (как напр. законы наследственности), а законы социальные. Этим законам подчиняется и отдельная личность в ее социальном поведении. Наконец неоломброзианцами делается та же ошибка, что и старыми антропологами: преступное и ими признается биологической сущностью личности. В этом повинны и представители правого буржуазного крыла социологического направления в К., замалчивающие истинную классовую сущность закона, нарушаемого преступником, дающие формальный критерий преступного по старой формуле: «без нарушения закона нет преступления» (sine lege nullum crimen) и утверждающие, что закон капиталистических стран защищает интересы не привилегированных правящих классов, но всех граждан. На самом же деле справедливы слова Каутского, утверждающего, что «невозможно найти критерий преступления и преступника, пригодный для всех времен и народов и для всех слоев населения. Тот, кто смотрит на преступление, как на явление соц. порядка, в таком критерии вовсе не нуждается». Т.о. условное и потому изменчивое понятие преступного не может быть безусловным и неизменным, передающимся по наследству биол. качеством отдельной индивидуальности. Однако несмотря на все ошибки и заблуждения старой и новой антропологической школы их неотъемлемой заслугой является привлечение внимания криминологов к личности человека, совершающего преступление и подвергающегося наказанию. Этим школа положила основание новой отрасли К., названной недавно австрийским юристом из Граца Ленцом криминальной биологией. В последнюю включается и криминальная психология,развивавшаяся до последнего времени в известной степени независимо от криминальной антропологии. Зачатки криминальной психологии относятся еще к началу 18 века; однако истинным основателем ее считается Ганс Гросс, крупнейший ученый юрист второй половины 19 в. Правда, предмет ее выходит за пределы одного изучения психики преступника, но касается и психологии судьи, следователя, свидетельских показаний и т. д. Однако главным объектом ее является преступник. Эта часть криминальной психологии теперь целиком поглощается криминальной биологией, изучающей целостную личность в ее психофизическом и соц. проявлениях. Эта новая отрасль К. еще только зарождается, стремясь на Западе, в капиталистических странах, охватить личность преступника целиком в его био-психологической сущности и развитии, в СССР же—в его био-социальной структуре и динамике. Криминальная биология охватывает не только криминальную психологию, но и криминальную психопатологию. Отсюда понятна роль психиатра в криминальной биологии. Однако не только этим определяется роль психиатра в криминальной биологии, но и возникновением новой психологии, медиц. психологии, выросшей из повседневной практики познавания врачами-психиатрами человеческой личности и ее поведения вне больничных стен, личности, правда, не здоровой, но и не душевнобольной, а приближающейся к здоровой, стоящей на границе здоровья и б-ни, личности психопатов и невротиков. Эта мед. психология служит основой для мед. же криминальной психологии. В связи с этим в СССР, начиная с 1923 г., по почину Москвы во мн. городах возникают кабинеты по изучению преступности и личности преступника. В изучении преступника гл. роль в этих кабинетах принадлежит врачам-психиатрам. Лит.: Айхенвальд Л., Криминальная психопатология, Л., 1928; Гаккебуш В. и 3 а л-к и н д , Курс судебной психопатологии, Харьков, 1928; Гернет М., Социальные факторы преступности, М., 1905; Д р и л ь Д., Учение о преступности и мерах борьбы с ней, СПБ, 1912; Ефимов Е., Природа преступления, М., 1914; Лист Ф., Учебник уголовного права, т. I, М.,1903; Пионтков-с к и и А., Советское уголовное право, т. I, M.—Л., 1928; ПознышевС, Криминальная психология, Л., 1926; Преступный мир Москвы, сб. под ред. М. Гернета, М., 1924; Проблема преступности, под ред. Я. Розанова, Харьков, 1924; Раковский И., Этиология преступности и вырождаемости, М.—Л., 1927; Труды Всеукраинского кабинета по изучению преступности и преступника, в.1—3, Одесса,1927—30; Труды Государственного ин-та по изучению преступности и преступников, под ред. Е. Ширвинда, Ф. Трасковича и М. Гернета, в. 1—3, М., 1926—28; Труды Кабинета по изучению личности правонарушителя, изд. Краев, упг>. здравоохранения на Сев. Кавказе, в. 1—3, Ростов н/Д., 1926—28; Труды Московского кабинета по изучению личности преступника и преступности, под ред. Е. Краснушкина, Г. Сегаля и Ц. Фейнберг, М., с 1926 (отдельные сборники: Преступник и преступность, Хулиганство и поножовщина, Правонарушения в области сексуальных отношений, Убийства и убийцы, Беспризорность и нищенство); Ф е р р и Э., Уголовная социология, Москва, 1908; . Aschaffenburg &., Das Verbrechen u. seine Bekampfung, Heidelberg, 1923; Fuchs-Kamp A., Lebensschicksale u. Pers6nlichkeit ehemaliger Fiirsor-gezoglinge, В., 1929; H а у n e s F., Criminology, J4. Y.—L., 1930; L a n g e J., Verbrechen als Schicksal, Lpz., 1929; L e n z A., Grundriss der Kriminalbiologie, "Wien, 1927; Wu Iff en E., Kriminalpsychologie, Berlin, 1926. E. Краснушкин.

Смотрите также:

КРИОСКОПИЯ (от греч. kryos—холод и scopeo—смотрю), метод исследования вещества, основанный на наблюдении t° замерзания растворов. Как было известно уже давно, t° замерзания, растворов лежит ниже t° замерзания соответствующего чистого растворителя. Благден ...
КРИОФИЛЬНЫЕ БАКТЕРИИ, микробы, живущие при низких t°; другое название их—психрофильные бактерии. По Леману и Нейману (Lehmann, Neumann), оптимум t° для этих микробов 15—20°, минимум 0° и максимум 30°; у нек-рых криофильных ...
КРИПТОГЕНЕТИ ЧЕСКИ Й (греч. kryp-tos—скрытый и genesis—происхождение), термин, употребляющийся в патологии по отношению к болезням, возникновение и развитие которых представляется неясным, «скрытым». Так, говорят о К. инфекции, о К. сепсисе и т. п.; ...
КРИПТОМЕРИЯ (от греческ. kryptos— тайный); криптомерными называются гены (см.), не имеющие внешнего фенотипиче-ского проявления благодаря присутствию эпистатических генов или благодаря отсутствию определенных других генов, в присутствии к-рых наступает проявление кри-птомерных факторов.
КРИПТОРХИЗМ (от греч. kryptos — скрытый, тайный и orchis — яичко), аномалия развития организма, при к-рой одно или оба яичка не спускаются в мошонку, а задерживаются где-либо на пути от места ...